Дело о взбесившемся враче - Страница 24

Я лежал на диване Обнорского в его кабинете. Вокруг толпились Спозаранник, Повзло, Соболин, Каширин и смутно знакомая женщина. Обнорский сидел за столом и с кем-то говорил по телефону.

— Уже не болит? — спросила женщина, и я понял, что это и есть жена Спозаранника, кажется, Надя. Мы пару раз встречались на посиделках в Агентстве. — Это сильный транквилизатор, он на некоторое время нейтрализует боль.

Но в ближайшую неделю ему придется забыть об активной жизни и как минимум дней десять полежать дома! — Это Надя уже говорила Обнорскому.

— Да и так понятно, что ему придется дома полежать, — проворчал Обнорский. — Ну и задал ты нам работенку!

Мы тут полгорода на уши поставили, даже ФСБ подключили, а он в больничке отдыхает… — Обнорский, как обычно, пытался ругаться, но как-то беззлобно. — Кстати, Глеб, к нам через час подъедут ребята из УУР, подготовь для них документы по психиатрам.

— По каким психиатрам? — Я попытался встать, но Каширин решительно нажал на плечо и уложил меня обратно.

— Спозаранник стал раскручивать материал, который ты принес, и наковырял массу интересного, — пояснил Родион. — Кстати, если бы Глеб не стал работать по психиатрам, ты бы до сих пор валялся в психушке, а мы продолжали бы тебя искать.

— Погоди. — Я вдруг вспомнил о своей встрече с Шаймиевым. Ведь это он, Шаймиев, лежал в отделении для буйных — я туда попал, сперев ключи у дежурной медсестры. Шаймиев мне рассказал, как Брюква его туда упрятал.

Как заставил написать письмо, чтоб «развести» меня на деньги… Но Шаймиев рассказал мне и многое другое об этой клинике. — В той больнице, где я лежал, прячутся люди, находящиеся в розыске. Надо срочно…

— Не надо, — усмехнулся Обнорский, — там уже вовсю работают РУБОП и УУР. Кроме того, что в той клинике прятались находившиеся в розыске, там еще и заказные психиатрические экспертизы проводили, а еще из здоровых людей психов делали.

Обнорский попытался еще что-то рассказать, но в этот момент ко мне протолкнулась… Таня. О Господи, я что, опять сплю? Что она здесь делает? Взглянув в ее глаза, я понял, что не буду устраивать ей скандал за то, что она творила в моем сне, с которого все и началось.

И еще я понял, что все ей простил, в том числе и того козла Сережу, на которого она меня променяла. Но в этот момент меня отвлекли от Тани весьма невежливым образом. Оказалось, Спозараннику потребовалось уточнить несколько деталей — пока действие транквилизатора, который вколола мне его жена, не кончилось. Но я уперся и потребовал рассказать мне все с самого начала.

Через пару часов, когда мы ехали с Таней ко мне домой, я смог как-то разложить по полочкам информацию, которой меня щедро снабдили сотрудники Агентства. Голова по-прежнему не болела, хотя некая неустойчивость в походке наблюдалась.

Оказалось, что когда я пропал и ребята стали меня искать, Ксюша и Зудинцев, слышавшие мой последний телефонный разговор, вспомнили, что перед самым похищением я разговаривал с каким-то Брюквой. На Брюкву была объявлена настоящая охота, но тот как в воду канул. Как оказалось позже, Брюква, которому кто-то намекнул, что его активно ищут, так перепугался, что спрятался… в той же самой клинике, где лежал и я.

— Больница, в которой ты лежал, государственная, — терпеливо объяснял мне Спозаранник, — но половину своих помещений они сдавали под частную психлечебницу. Вот в тех помещениях и лежали скрывающиеся от розыска, от долгов, а также те, кому надо было сделать заказную экспертизу. Когда я получил результаты изысков Агеевой и Каширина, я сразу понял, что дело интересное. Но не только потому, что некий бизнесмен заплатил за нужную экспертизу своего сына-насильника врачам именно той клиники, куда ты попал.

Там такие экспертизы были поставлены на широкий поток, — с гордостью вещал Глеб.

Послушать его, так он один разворошил это гнездо. А если бы я не настоял на том, чтобы он посмотрел материалы Агеевой и Каширина? Ну да Бог с ним. Пускай повыпендривается, я нынче добрый.

Фамилии переданных мной Спозараннику психиатров нашлись чуть ли не во всех сомнительных экспертизах, благодаря которым разваливались дела в судах, призывники признавались негодными к военной службе и т. д. И стоял за всем этим, как выяснил Спозаранник, некий ничем не примечательный психиатр Алексей Замыш вкупе с чиновником комитета здравоохранения Алексеем Глиничем. Когда я услышал обе эти фамилии, я чуть было не решил, что все-таки сошел с ума. Ну это ж надо, один мне снится в кошмаре, как бы предупреждая, что скоро наши дорожки пересекутся, а второй объясняет, что мой сон — это всего лишь работа подсознания! И как теперь быть с моим должком ему? Может, дачку в СИЗО организовать? Да уж, отплатил я ему черной неблагодарностью за медицинскую помощь…

— Вы мне одно скажите, — спрашивал я, когда мне все это по полочкам раскладывали, — как туда Брюква попал?

— Твоего коллегу, — напыщенно начал Спозаранник, но, увидев, как я зыркнул в его сторону, поспешил поправиться, — бывшего коллегу Замыш использовал для некоторых, особо грязных, дел. Ну а поддержку власти, без чего Замышу было не обойтись, осуществлял Глинич. Это он пробил для своего бывшего однокурсника помещение под частную клинику. Да и позже отводил от этой клоаки всевозможные проверки.

А нашла меня Надя, жена Спозаранника. Самому Глебу проникнуть в клинику не удалось, и он попросил о помощи свою жену. Будучи психиатром и директором частной клиники, она без проблем смогла пройти ко мне в больницу. И даже поучаствовала в обходе.